Александр Солодков/ Собачья жизнь

Собака Баскервилей с тоской глядела на Гримпенские болота, которые уныло расстилались вокруг.

- Ну что за невезение, даже имя какое-то странное – Собака Баскервилей! Как будто я  ничтожество какое-то или собственность. Есть же имена Полкан, Мухтар, Джек в конце концов, даже Бобик. А так безымянная собака каких-то Баскервилей. Что за Баскервили, зачем я им? Правда, надо сказать, я пыталась познакомиться с одним из Баскервилей. Такой милый старикан. Вижу ему одиноко стоять у калитки, и мне скучно. Подбежала приласкаться, скрасить одиночество, а он, чудак, бежать изо всех сил. Похоже, чего-то испугался. Я осматривалась кругом, никого не было. Даже лапами стала на забор. Пусто. Может он темноты боится? Слышала, что не добежал он до дома,  упал. А остался бы, так я его до дома довела бы. Славно было бы. Он в кресле, а я у камина. Тепло и уютно. А сейчас? Холодно, да и сквозняки в этом сарае. И есть хочется.

         Вообще-то собака считала, что её должны были назвать Бэк. В прежней жизни слышала, как ее прежний хозяин, мясник с лондонского рынка Боро, читал вслух книжку «Зов предков» о жизни на севере одной героической собаки - Бэка. Вот это жизнь! Правда, была одна несуразица, книжку написал Лондон. Разве город может писать книги? Хотя книга интересная. И про себя тогда собака решила, что ее настоящее имя тоже будет Бэк.

         Прежняя жизнь была неплохой, хотя и скучноватой. Бэк возил тележку мясника на главный продовольственный рынок Лондона. Он был самой большой собакой округи и поэтому и тележка и работа была не тяжелой. А на рынке частенько, перепадали различные мясные обрезки, и Бэк был уверен, что уж точно отличит баранину от телятины, а свинину от кроликов. Но когда-нибудь наступают перемены. И часто не лучшие. И такие перемены наступили, когда в дом пришел весьма неприятный человечек и представился  - сыщик Лестрейд, - и долго разговаривал с хозяином. Затем взял поводок в руку и сказал:

- Каждая собака должна выполнить свой долг перед Англией.

- И вот я здесь, - воспоминания не разогнали тоску Бэка. – А этот Лестрейд оказался действительно неприятным человеком. Во-первых, еду приносит раз в три дня, и эти тощие кролики уже поперек горла стоят. Во-вторых, ночью выводит на болота и заставляет выть. Причем требует погромче и чтобы злость была. Я уже своего эха и сама боюсь. А еще неприятно, что после возвращения с болот  Лестрейд садится у стенки сарая, вытаскивает фляжку и начинает пить какую-то отвратительную жидкость. При этом разговаривает сам с собой и кому-то грозит. Какой-то Холмс, какой-то доктор Ватсон. Докторов Бэк не любил. Однажды ему делали прививку, и укол был уж очень болезненным. Так что Бэк надеялся, что доктор не заберется в такую глушь со своими уколами.

         Послышались нетвердые шаги, и в сарай, слегка покачиваясь,  зашел Лестрейд.

- На, жри свое мясо, - произнес сыщик  и бросил связку кроликов на землю. Затем оперся о стену и начал вытаскивать револьвер из заднего кармана. Вытащил и долго смотрел на него тупым взором.

- Револьвер, - сказал он заплетающимся языком. – А зачем мне револьвер? Где моя любимая фляжечка? Аааа, вот она. Не залежишься.

         Тяжело рухнув у стены, сыщик жадно припал к горлышку и, отдышавшись, произнес:

- Не бойся собака. Сегодня выть не пойдем. Мне надо отдохнуть и подумать, как поквитаться с этими наглецами и фанфаронами. Меня, лучшего сыщика Лондона и Англии, хотят сослать в какую-то деревушку констеблем. Только и слышно: Холмс раскрыл, Холмс нашел, Холмс поймал… Холмс -  жалкий любитель. А кто-нибудь сказал, что это Лестрейд подготовил все его успехи. Если бы этот бумагомарака Ватсон не тискал свои никчемные рассказики в газетах, кто бы слышал про Холмса? Никто. Приходит на готовенькое, и он герой. Нет, я этого так не оставлю. Ловушка подготовлена. С Генри Баскервилем я договорился.  Баскервиль… хе, хе. Он тоже не любит людей с длинными носами. Это будет полное фиаско для любезного Шерлока Холмса.

         Вскоре послышались осторожные шаги. Дверной проем заслонила тень, и в сарай зашел еще один человек.

- Далеко ты забрался Лестрейд. Если бы не твои вешки, может быть, не добрался бы вообще.

- Ааа, привет Джим. Я тебя ждал попозже. – ответил Лестрейд.

- Тихо. Я тебе говорил, не называй меня Джим даже наедине. Я Генри Баскервиль. И точка. Вот когда мы сорвем куш и свалим в Канаду, тогда я вновь стану Джимом Хокинсом.

- Ладно, ладно. Генри, так Генри. Ты провел подготовительную работу?

- Пока все тихо, и я вне подозрений. Заказал и повесил портрет этого болвана Степлтона под именем Гуго Баскервиля в темном углу холла. Бэрримор, кажется, ничего не заметил. Ты говорил, что ваш хваленый Холмс очень глазастый. Так что уверен, он клюнет на эту приманку и вцепится в  жалкого натуралиста. Сделаем жизнь этого простака повеселей, а то он за ловлей бабочек и жуков совсем от жизни отбился. А это собачка, о которой ты говорил? Немудрено, что старикан отдал концы, когда ее увидел. Ты говорил, что она  добродушная, но без нее как-то спокойнее будет у меня на душе. Экий теленок.  Может, отпустишь ее побегать и поговорим без помех. Так что дальше будем с собачкой делать?

- А что ее отпускать? Это настоящая английская собака. Дисциплина, брат, у англичан в крови. Что у людей, что у собак. Она даже воет по приказу.  А еще, когда заиграют «Боже храни королеву». – Лестрейд пьяненько засмеялся. – Собака, иди гулять. И не выть!

         Бэк с радостью выскочил из сарая и побежал по еле заметным тропкам. Он бежал к знакомому месту, где ее частенько ждали и подкармливали. И сегодня ему повезло. Еще издали он увидел у скал знакомую фигуру. Подбежав, Бэк стал ластиться и вилять хвостом, и даже сделал попытку лизнуть человека в лицо. Собка уже знала, что человека зовут Бэрримор, и он всегда приносит что-то вкусненькое. И точно, Бэрримор развернул сверток и вскоре положил на камень большой кусок мяса. Бэк знал по старой службе, что это телятина. Телятину он предпочитал, так как старался следить за фигурой.

- Что соскучилась? И изголодалась, небось? Ничего, потерпи немного, скоро твои мытарства закончатся. Скоро вернется мистер Холмс и накроет всю эту разбойничью шайку, а также сделает еще кое-что.

- Господа, - сказал Шерлок Холмс, - расследование подходит к завершению, осталось  несколько деталей. Один из ключевых вопросов: кто может быть наследником состояния рода Баскервилей, если обнаружатся некоторые неожиданные обстоятельства? Может быть, есть какие-то боковые ветви рода? Или все уйдет на благотворительные дела? Жаль, без хозяина Баскервиль-холл придет в упадок.

- Холмс, а как же приехавший сэр Генри? У вас есть сомнения на его счет? – растерянно промолвил доктор Ватсон.

- Мистер Холмс, может быть, вот это добавит ясность к сказанному вами? - Бэрримор выложил на стол довольно большой свёрток из плотной вощеной бумаги. – Этот пакет передал мне покойный сэр Чарльз и приказал вскрыть его, когда будет совершенно безвыходная ситуация. Я думаю, что такая ситуация сейчас сложилась.

         Холмс быстро взял пакет, внимательно осмотрел его со всех сторон. – Так-так, печати не нарушены, пакет не поврежден. Что ж, господа, будем вскрывать. Все присутствующие будьте свидетелями. -  Он осторожно вскрыл пакет, вытащил лежащий сверху лист, просмотрел и стал лихорадочно перебирать выпавшие бумаги. Нашел нужную и углубился в чтение.

- Да, господа, такое в моих расследованиях еще не встречалось, - взволновано сказал Холмс. – Бэрримор, сколько лет служит Баскервилям ваше семейство?

- Около 300 лет, сэр.

- Теперь слушайте, что здесь написано. На протяжении 280 лет семья Бэрриморов честно и беспорочно служит роду Баскервилей. Используя старинные привилегии лорда по отношения к своим слугам, Баскервили приняли на себя обязанности и права «первой брачной ночи» по отношения к своим слугам и в том числе к Бэрриморам. Столь длительное служение Бэрриморов привело к практической замене крови Бэрриморов на кровь Баскервилей, что мы и признаем в этом документе. И, вследствие этого, признаем  права Бэрриморов на участие в разделе наследства, но не более 20 процентов, если прямой линии Баскервилей будет грозить исчезновение.

         После прочитанного все остолбенели и молча переглядывались друг с другом. Бэрримор побледнел, пошатнулся и оперся  на край стола.

- Господа, похоже, вас сразила такая новость, - Холмс, криво улыбнулся, - Бэрримор, сядьте, а то еще в обморок упадете. К тому же вы теперь один из наследников. Правда, весьма оригинальным образом. Но это еще не все. Читаю далее. В признании заслуг доктора Ватсона, при спасении в Индии незнакомца раненого на охоте, завещаю ему часть своего наследства, в деньгах и ценных бумагах, в размере 20 процентов состояния. Этим спасенным был я, Чарльз Баскервиль.

Теперь пошатнулся доктор Ватсон.

- Холмс, остановитесь. Надо немного выпить от таких новостей. Да и всем неплохо пропустить по рюмочке. Я хоть и сам врач, но еще пара таких новостей – и придется обращаться к доктору Мортимеру.

         - А где, кстати,  сэр Генри? - спросил Холмс.

         - Сэр Генри около двух часов назад решили прогуляться по окрестностям, - ответил Бэрримор, вытирая платком совершенно бледное лицо.

         - Что ж, подождем возвращение сэра Генри и поставим его в известность о столь неожиданном развитии событий. Скоро и доктор Мортимер должен подойти. Будет неплохо и его ввести в курс этих новостей. – Холмс надолго задумался, затем встал и начал прохаживаться по холлу. Он остановился у галереи портретов Баскервилей, поочередно всматриваясь в изображения.  Его внимание привлек один портрет. Постояв несколько минут у картины, Холмс оглянулся и обратился к доктору Ватсону:

- Ватсон, а не выйти ли нам на свежий воздух?  Я хочу услышать ваше мнение обо всех этих необычных происшествиях. Иногда ваш взгляд на происходящее наталкивает меня на новые мысли.

Уже на улице он ошеломил Ватсона догадкой:

- Ватсон, я только что сделал потрясающее открытие. На одной из картин галереи Баскервилей изображен человек, очень похожий на натуралиста Степлтона. И смею заметить, что он поселился в этой местности совсем незадолго до известных событий.  Мне кажется, я обнаружил ту таинственную фигуру, что задала нам столько загадок. Если верить портрету, Степлтон может быть одним из Баскервилей. Что вы скажете по этому поводу?

- Холмс, Степлтон совершенно безобидный человек, бабочек на болотах ловит. Мортимер отзывается о нем  превосходно. Хотя… за последнее время объявилось столько наследников, что я не удивлюсь и Степлтону, и даже Мортимеру. Вот вы Холмс, не пересекались ли по своей жизни с сэром Чарльзом? Может и вас ждет сюрприз?

- Ватсон, литературные опыты сделали вас фантазером. Может быть, эта ужасная и таинственная собака на болотах в итоге окажется  любимой собачкой рода Баскервилей. Впрочем, давайте вернемся и уточним у Бэрримора происхождение картины.

         По дороге к поместью показался сэр Генри. Он шел быстро и временами оглядывался.

- Мистер Холмс, доктор Ватсон, – начал он еще издалека, – я на болоте видел огромного пса. Стрелял в него несколько раз, но, кажется, не попал. Огромное отвратительное чудовище. Похоже, фантазии моего дядюшки были не беспочвенными.

- Интересно, интересно. Но очень хорошо, сэр Генри, что вы так вовремя вернулись, - произнес Холмс, – у нас появилась одна загадка и сейчас мы, совместно, постараемся ее прояснить. Проходите, прошу вас.

- Бэрримор, - обратился Холмс к неподвижно сидящему за столом дворецкому,  – вы давно ведете хозяйство Баскервилей и, наверное, можете прояснить нам происхождение вот этого портрета. Здесь подписано, что на нем изображен Гуго Баскервиль. Но сам портрет выглядит довольно новым.

- Вы правы, сэр, – ответил Бэрримор, – этот портрет появился совсем недавно. Несколько дней назад сэр Генри отлучался в Лондон и, по возвращении, привез эту картину. Я не придал значение этому случаю. Подумал, что сэр Генри привез портрет одного из Баскервилей.

- Что скажете сэр, или как вас там? – взгляд Холмса стал пронзительным. – Я посылал запрос в Канаду. И вчера мне пришел ответ, что настоящий Генри Баскервиль погиб на охоте. Кто вы и с какой целью здесь объявились?

         Лже-Баскервиль молча подошел к столу, налил рюмку виски и залпом выпил. Потом помолчал и начал говорить:

 - Я действительно не Генри Баскервиль, я его старинный друг. Сэр Генри умер у меня на  руках. Несчастный случай. Он при свидетелях завещал мне права наследования рода Баскервилей, за исключением прямых распоряжений сэра Чарльза. Вот мои бумаги с подтверждением свидетелей и заверенные атторнеем Оттавы. Я приехал недавно в Лондон и случайно встретился с этим мошенником Лестрейдом. Он мне пояснил, что майорат рода Баскервилей не может быть передан в наследство постороннему человеку и предложил  выдать себя за сэра Генри, который приехал в Англию встретиться с дядюшкой. Лестрейд обещал помощь в организации вступления в наследство после смерти сэра Чарльза. И, соответственно, поделиться частью денег. Устройство смерти сэра Чарльза он обязался взять на себя. Но главное для него даже не деньги, а разрушение вашей славы лучшего сыщика Европы. И, заодно, укрепление своего положения в полиции.

- Допустим, - промолвил Холмс, – документы на первый взгляд выглядят как подлинные. Но некоторые запросы еще придется сделать. И есть еще вопрос. Вам знаком некий Джим Хокинс?..

- Докопались все-таки ищейки, - лже-Генри выхватил револьвер и начал медленно отступать к двери. – Ни с места, иначе я вас перестреляю, как куропаток. Рука не дрогнет.

         Самозванец распахнул дверь и, обернувшись, сказал:

 – Вам лучше не выходить из помещения. Любого, кто появится на улице, я пристрелю. Терять мне нечего. А мне и часа хватит, чтобы скрыться.

         Джим только сделал шаг наружу, как тень мелькнула сбоку и неизвестный попытался схватить его. Но преступник был необычайно силен и ловок. Вырвавшись и ударив нападавшего рукояткой револьвера, он бросился по направлению к каменной ограде.

- Ватсон, - закричал Холмс – стреляйте, он может уйти.

         Ватсон бросился к двери, оттолкнув Холмса, и, выскочив на улицу, несколько раз выстрелил  вслед убегавшему. Мимо! Мимо! Преступник уже прыгнул на каменную ограду и стал перелезать. И там его настигла пуля. Тело  соскользнуло с ограды и тяжело рухнуло на разбросанные камни.

- Бэрримор, посмотрите, что с незнакомцем, - скомандовал Холмс, а сам бросился к неподвижно лежащему преступнику.

- Мертв, - сказал Холмс подошедшему Ватсону. – Что же вы так неосторожно? Он мог бы нам многое рассказать об этом деле.

- Вы не правы, Холмс. Видите, моя пуля попала ему в верхнюю часть ноги. А остальное доделали камни. Он разбил голову при падении.

- Жаль, но пойдемте, посмотрим, кто это так отважно бросился нам на помощь.

- Сэр, это Степлтон, - доложил Бэрримор. – Я усадил его в кресло, и он уже приходит в себя. Я послал за доктором Мортимером, но может быть, доктор Ватсон окажет ему необходимую помощь?

- Дайте ему воды. Нет, думаю, немного виски ему не помешает, - ответил Ватсон.- Через полчаса он сможет нам поведать, как оказался здесь и почему напал на этого Хокинса.

         Вскоре подъехал доктор Мортимер. Подтвердил, что пациенту ничего не угрожает и задержался по просьбе Холмса, чтобы быть свидетелем происшествия и выслушать Степлтона. Как только Степлтон смог говорить, он сразу заявил:

- Я сотрудник Скотланд-Ярда. От нашего агента в Канаде мы получили сообщение о том, что известный налетчик и аферист Джим Хокинс имеет намерения добраться до Англии и обманным путем завладеть имуществом одного достойного человека.  Были предположения, что это может быть связано с наследством Баскервилей. И к тому же случилась подозрительная смерть на охоте Генри Баскервиля. Мне было приказано поселиться недалеко от поместья и вести наблюдение. А при необходимости вмешаться. К сожалению, мы не смогли предотвратить смерть сэра Чарльза. Уж очень необычно все было устроено. И до сих пор у нас нет твердой уверенности в причастности к этому конкретных людей. Случайно обнаружили, что в расследовании участвует сыщик Лестрейд. Сначала мы думали, что у него особое задание, но позже оказалось, что его действия полностью его инициатива. Я исходил все Гримпенские болота (вы же понимаете, что я должен был изображать натуралиста) и обнаружил место, где часто бывал Лестрейд и встречался со своим подельником Хокинсом. Там же я обнаружил огромного пса, на удивление весьма миролюбивого. Временами Лестрейд брал пса с собой и куда-то исчезал. Сейчас я как раз возвращаюсь из этого укромного места. Лестрейда я не нашел, но пса привел с собой.

Степлтон вышел на крыльцо и резко свистнул. От камней отделилась черная тень, и вскоре все увидели огромную собаку. Пес без боязни и достаточно миролюбиво подошел к изумленно взиравшим на него людей.

- Действительно, чудовище, - промолвил Холмс, - не хотел бы я его встретить где-нибудь на темном пустыре. Степлтон, а как вам удалось так легко его привести?

- Просто отдал команду «за мной». Все-таки Англия это страна дисциплины. И повиновение у  всех в крови.

         Между тем пес осмотрел всех присутствующих, а затем подошел к Бэрримору, лизнул ему руку и уселся рядом.

- Кстати, джентльмены, - продолжил Степлтон, - я послал мальчишку на почту с запиской. Велел передать в Лондон  телеграмму о задержании Лестрейда. Надо прояснить его роль в этих событиях.

- Лестрейд совместно с Хокинсом решили завладеть наследством Баскервилей, – пояснил Холмс.

- Полицейский Англии в сговоре с преступником? Неслыханное падение нравов! – воскликнул Степлтон. – Когда это станет известным, в Скотланд-Ярде разразится страшный скандал. Какой удар по репутации! Предвижу, что потребуется «козел отпущения». По всему выходит, что я наилучший кандидат на эту роль. Скорее всего, мне придется выйти в отставку. Пенсию я выслужил, места здесь тихие. Придется пожить некоторое время вдали от шумного Лондона и от полицейского начальства. Если никто не возражает, то собачку возьму с собой. Мне с ней будет спокойнее. Да и как косвенный участник всех этих происшествий пусть она побудет со мной. Холмс, скорее всего, допрашивать Лестрейда мне не позволят. Вы уж постарайтесь изложить там все подробности дела. Главный преступник мертв. Сообщник будет наказан. Собачка под присмотром. А письмо с просьбой об отставке я пошлю почтой.

- Что ж, Степлтон, разумное решение, - ответил Холмс. – Пусть все уляжется. Думаю, что и в Скотланд-Ярде не будут заинтересованы в излишней шумихе. Лестрейда уволят, если не больше. Бэрримор, вы остаетесь здесь, пока не разрешатся все дела с поместьем и наследством. Коронера для освидетельствования тела я приглашу, а королевские юристы вынесут окончательное решение по завещанию, наследству и по поместью. Правда, эта процедура не быстрая. Мы же с Ватсоном переночуем в гостинице и возвратимся в Лондон.

         Вечером Баскервиль-холл был погружен в полумрак. В большом зале сидел один Бэрримор и попивал хозяйское виски. Неверный свет ранней луны бросал отблески на пол залы.

- Как ловко все получилось, - размышлял Бэрримор. – На меня не пало ни тени подозрения. Лестрейда нет. Стоило переставить несколько вешек на болоте и – нет Лестрейда. Пускает пузыри в трясине. Сэра Чарльза и собачку я удачно свел в тисовой аллее. Этот недотепа Лестрейд здорово мне подыграл, когда подводил собачку к поместью и пугал всех воем. Хокинса пристрелил Ватсон. Здесь повезло. Я и сам думал, что Холмс раскопает, что-то об этом мошеннике, но получилось еще лучше. Теперь нет Баскервилей, сейчас есть Бэрриморы. Двадцать процентов от состояния не так уж и мало, а еще у меня примерно год управления поместьем, пока эти юридические крючки не разберутся окончательно со всеми бумагами и со всеми претендентами  на наследство. Уж я знаю, как оттягать еще неплохую часть. Все-таки триста лет в управляющих. Жаль, что Ватсону неожиданно досталась неплохая часть. Но тут ничего не поделаешь. Всего не предусмотришь.

         Бэрримор с удовольствием потянулся и огляделся.

- Мое, все мое! Я здесь хозяин. Почти лорд.

        

Где-то вдалеке послышался леденящий вой. Он поднимался все выше и выше и закончился тонким, сверлящим визгом.

- Ну, ну, шалуны. Не испугаете. Что мне старые сказки о собаке Баскервилей? Я сам эту собаку создал. Посмотрим да посмеемся.

         Хотя Бэрримор и бодрился, но бледность разлилась по его лицу, и чуть дрожащими руками он налил себе еще виски. Теперь большой, пустынный зал с темными углами не казался ему знакомым. Тени залегли в балках потолка, смутно клубились под лестницей. Портьеры от легкого сквозняка шевелились и казались ожившими. Вдруг послышался мягкий, но тяжелый топот. Он приближался и стих у самого входа. Что-то тяжелое ударилось в дверь. Бэрримор сидел недвижно в кресле. По его лицу струился пот, руки намертво вцепились в подлокотники. Потом раздался скрежет когтей по двери. Что-то страшное в своей неизвестности пробовало дверь на крепость. Еще раз и еще раз. Потом все затихло. Бэрримор не мог вздохнуть, его глаза, полные ужаса неотрывно глядели на дверь. И вдруг огромные лапы и голова чудовища показались в окне. Глаза, горевшие красным светом, уставились в темноту комнаты. Хриплое дыхание заглушало все звуки. Голова подалась вперед и распахнула створки окна.

         Утром Холмс и доктор Ватсон вернулись в Баскервиль-холл. Они обнаружили в зале мертвое тело Бэрримора, сидящего в кресле. Дворецкий совершенно поседел, его лицо было искажено предсмертным ужасом. Никаких повреждений ни на теле, ни в помещении не нашли. Лишь через приоткрытые створки окна занесло несколько листьев.

         Холмс тщательно осмотрел помещение, тело Бэрримора, площадку перед входом, долго смотрел на глубокие царапины на дверях и сказал:

- Ватсон, скажу вполне откровенно, мало есть загадок, которых я не смогу разгадать. Но если касаться загадок, не подвластных законам нашего мира, то здесь увольте. Там властвуют другие законы. И вмешиваться в их дела я не намерен.

- Преступники изобличены, и я хочу побыстрее оставить эти места. Были у меня вопросы к Бэрримору. Вы заметили, что собака лизнула его руку и уселась рядом. Это наводит на мысль, что есть связь между псом и дворецким. Но его уже нет, и выяснять что-то бессмысленно. А меня что-то знобит от этих болот, от унылых пейзажей, от этого мрачного окружения. Вернемся в Лондон к понятным людским порокам. Они, после всего здесь случившегося, кажутся такими простыми и объяснимыми.